Неточные совпадения
— Голубчик, Тит… Каждый день кто-нибудь умирает тем или другим способом… Закон природы… В сущности, Титушка, что такое
смерть?.. Порча очень сложной
машины… Просто и не страшно…
— У нас, почитай, каждую неделю кого-нибудь срежет у
машины, — равнодушно отвечал немного хриплый басок. — Мы уже привыкли… оно только спервоначалу страшно, поджилки затрясутся, а потом ничего. Двух
смертей не будет, одной не миновать.
Приехал доктур, увидал у меня швейную
машину и говорит: «Это твоя
смерть стоит…» А я ему: «Нет, господин доктур, это мой хлеб, только
машиной и кормлюсь…» — «Умрешь», — говорит.
— Ну, это не совсем вежливо с их стороны, — ворчал мой приятель, появляясь на пороге с самоваром, — я до
смерти хочу пить, живым манером запалю сию
машину, а ты подожди. Если хочешь, ступай в избу: церемоний не полагается.
При ответе на него намечаются две возможности: или человеческий организм представляет собой только
машину, механический автомат, и
смерть есть лишь его разрушение и порча, или же в нем живет дух, это тело оживляющий и с ним соединенный, а потому
смерть есть противоестественное расторжение союза духа с телом.
А извещалось в том письме, что божией волею случилось с Прохоровым несчастье. Попал он под колесо
машины и умер мученической
смертью, раздробленный ею на сотню мелких кусков.
Спутники Кати вполголоса разговаривали между собой, обрывая фразы, чтоб она не поняла, о чем они говорят. Фамилия товарища была Израэльсон, а псевдоним — Горелов. Его горбоносый профиль в пенсне качался с колыханием
машины. Иногда он улыбался милою, застенчивою улыбкою, короткая верхняя губа открывала длинные четырехугольные зубы, цвета старой слоновой кости. Катя чувствовала, что он обречен
смерти, и ясно видела весь его череп под кожей, такой же гладкий, желтовато-блестящий, как зубы.
«Упаду так упаду, — думал он, — что ж с этим поделаешь; а может быть, до тех пор и
машину сделают такой, что падать не надо, вот я и обману
смерть, проживу до старости, как другие.